По телу Анжелики пробежала дрожь.
– Есть ли… есть ли шанс на мирную договоренность со мной, как вы думаете?
– Я думаю да, позвольте я изложу все по порядку. Она снова спросила, был ли контракт, подписанный Малкольм, по-прежнему достаточным для меня вознаграждением. Я ответил утвердительно. Она сказала: «Завтра я заменю его более юридически правильным документом, подписанным и заверенным, как и оригинал. А теперь о последнем деле на сегодня, мистер Горнт. Что мне следует дать этой женщине?» Анжелика, я сказал ей, что меня ни о чем не просили, вы лишь хотели, чтобы чаяния и надежды вашего мужа стали ей известны, и что, если они окажутся полезными, я уже говорил ей, что вы ничего не знаете о содержании документов, это будет для вас достаточной наградой.
– Вы упомянули это слово «муж»? И ничего не возразила?
– Нет, но тут же заметила: «Меня проинформировали, что этот „брак“, что бы ни заявляла она или сэр Уильям, недействителен».
Анжелика возмущенно открыла рот, но Горнт перебил ее:
– Не так быстро, милая, будьте терпеливы. Я пересказываю ее слова. Наберитесь терпения, у нас достаточно времени, чтобы разыграть свою партию. После этой беседы она пожелала встретиться еще раз, на следующий вечер. Чтобы держать все карты открытыми, я сказал ей, что виделся с Броками и рассказал им ту же самую историю о произошедшем в Иокогаме, особенно о дуэли, и передал им копию дознания по делу Норберта. Старик Таулер взбесился, как бультерьер в яме, но Морган его успокоил, он сказал, что выстрел Макфэю в спину повредил бы им больше, чем потеря одного менеджера, которого легко заменить.
Анжелика смотрела, как он собирается с мыслями, слушая гулкие удары своего сердца, так много вопросов все еще оставались без ответа.
– Она… она предпримет что-нибудь по вашей информации?
– По моим свидетельствам, да. О да, и быстро. Я осуществлю свою месть, а вы уладите свои дела.
– Почему вы так уверены?
– Я уверен, мэм, не беспокойтесь. Долгие годы я прикусывал язык, низко кланялся, но скоро… вы увидите! Когда я рассказал ей о своей встрече с Броками – она беспрестанно спрашивала о них, какой была реакция Тайлера на брак и смерть ее сына и так далее, и ни разу она не употребила слова «отец». Я откровенно рассказал ей, как они грубо хохотали по поводу вашего брака в море и того, что он пошел против ее желаний, а Старик Брок сказал: «Так ей и надо, суке, что пошла против моих!» Я, ничего не скрывая, рассказал ей, как оба они радовались смерти Малкольма, как Морган приговаривал, что теперь, мол, они остались без тайпэна, а настанет первое февраля, так Тесс и из жокей-клуба вылетит, и в Гонконге ей места не будет, а Тайлер добавил: «А я буду тайпэн, суну Дирка носом в дерьмо, а про «Благородный Дом» вовек и не вспомнит никто, и имя его позабудут!»
– Вы пересказали ей все это? – У Анжелики голова пошла кругом.
– Да, мэм, но Тайлер именно так и сказал – он действительно говорил это. А уже если что и приводит ее в бешенство, так это он, поэтому я подумал, что мне следует передать все в точности, и когда я это сделал, хо-хо-хо, мэм, голова у нее затряслась так, что глаза за ней едва поспевали, и я уж решил, что Медуза возвращается. Но она не вернулась, на этот раз нет. На этот раз она держала дьявольский огонь в узде, он так и не погас, о нет, мэм, уж вы мне поверьте. Но она закупорила его, она не давала ему вырваться на свободу, но и в этом случае я покрылся потом, уж это как пить… прошу прощения, мэм, уж это точно. Не к лицу женщине ярость в таких количествах, но после разговора о Тайлере и Моргане легко понять, откуда она в ней берется.
Когда она самую малость поостыла, я сказал ей, что Тайлер в конце концов согласился с предложением Моргана, что мне следует вернуться сюда в качестве директора японского отделения, с испытательным сроком в один год, неоднократно пригрозив при этом самыми злыми карами за плохую работу. Она спросила, какое мне положили жалованье. «Отлично. Для всех мы будем врагами, втайне мы будем близкими союзниками, а если „Брок и Сыновья“ сгинет навсегда, о чем я молю Бога, ваша компания „Ротвелл-Горнт“ займет ее место». Ну, вот, пожалуй, и все, Анжелика, за исключением того, что она решила прислать Хоуга обратно и писала вам письмо.
Он сделал глоток бурбона, вкус стал мягким.
– Я не спрашивал, что в нем, и не защищал вас перед ней, только продолжал всегда по-разному говорить, что если мой план поможет ей уничтожить Броков, она должна быть благодарна и вам тоже. Что она написала?
Анжелика протянула ему письмо.
– Куча навоза вперемешку с тюками хлопка, – подытожил он, возвращая его. – Это ее исходная позиция, отсюда она начнет торговаться, и из этого ясно, что я сдержал свое слово: она убеждена, что ей и вас придется благодарить. Вы выиграете.
– Выиграю что? То, что меня не потащат в суд?
– Это и еще приличное содержание. Она признает, что в долгу перед вами.
– Да, но это все, далее – одни угрозы.
– У нас есть несколько козырей на руках.
– Что? – Они услышали голоса снаружи.
– Время, среди прочих, Анжелика. Сегодня я приглашу вас на рядовой ужин, там мы сможем спокойно побеседовать и…
– Не у Броков, и не вдвоем. Мы должны быть осторожны, – торопливо добавила она. – Пожалуйста, пригласите Дмитрия и Марлоу. Мы должны быть очень осторожны, Эдвард, должны притворяться, что между нами нет никакой особой близости – это вызовет подозрения у это женщины, она непременно об этом узнает, Альберт полностью на ее стороне. Если мы не сможем поговорить сегодня вечером, завтра в десять я выйду прогуляться, и мы сможем продолжить… – Упреждая объятия, которые, как она чувствовала, сейчас последуют, она быстро поцеловала его в щеку и протянула руку, благодаря его от всей души.
Оставшись одна в тиши своего будуара, она дала разуму полную свободу. Что за козыри? Какие тузы? И почему эта странная улыбка? И о чем он в действительности договорился с Тесс? Он что-то скрывает от меня? Это правда, из ее письма видно, что он убедил ее в моей помощи, а это важно. Или я просто стала чересчур подозрительна? Если бы я только могла быть там?
Потом ею целиком завладели мысли беременна она или нет, мучая и терзая ее. Однажды, в испуге, она упомянула об этом Бэбкотту, который ответил: «Будьте терпеливы, не тревожьтесь». На мгновение она вспомнила, что Бэбкотт и Филип Тайрер в Эдо, и задумалась, вернуться ли они из этого вражеского гнезда, в которое пошли по своей воле, посланные сэром Уильямом.
Эти мужчины с их глупыми разговорами о терпении, с их лицемерием и ложным представлением о главном, что они могут знать?